КС: субсидиарка для бенефициаров брошенных компаний.

Бросать компанию становится опаснее. И разъяснения Конституционного суда по порядку привлечения учредителей брошенных компаний к субсидиарной ответственности добавляют остроты данному тезису.

Например, суды общей юрисдикции отказали кредитору в привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих лиц исключенного из ЕГРЮЛ как недействующего ООО. Но кредитор не отчаялся и оспорил конституционность положения п. 3.1 ст. 3 закона «Об ООО».
Конституционный суд предложил пересмотреть дело, указав, что бремя доказывания отсутствия вины в неисполнении обязательств должника, впоследствии исключенного из ЕГРЮЛ как недействующего юрлица, лежит именно на его контролирующих лицах.

Постановление КС по делу о проверке конституционности п. 3.1 ст. 3 Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» в связи с жалобой гражданки Г.В.Карпук. Скачать можно во вложении.

Фабула.
По мнению Г.В.Карпук, положения п. 3.1 ст. 3 ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» не соответствуют ст.ст. 2, 46 (ч. 1) и 56 (ч. 3) Конституции в той мере, в какой по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, они допускают возможность уклонения лиц, указанных в п.п. 1–3 ст. 53.1 Гражданского кодекса, от субсидиарной ответственности по обязательствам общества, исключенного из ЕГРЮЛ в порядке, установленном ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» для недействующих юридических лиц.

С чего все началось.
В июне 2017 года Советский районный суд Челябинска по требованию Г.В.Карпук расторг договор купли-продажи и взыскал с ООО «Установка +» в пользу истицы убытки, неустойку и компенсацию морального вреда в размере 172,7 тыс. рублей. На основании решения суда Г.В.Карпук получила исполнительный лист, было возбуждено исполнительное производство.
Однако приставы так и не взыскали деньги с ООО «Установка +». А в мае 2018 года компания была принудительно исключена из ЕГРЮЛ на основании п. 2 ст. 211 ФЗ «О госрегистрации ЮЛ и ИП» как недействующее юрлицо. Исполнительное производство прекращено. Г.В.Карпук попыталось привлечь к субсидиарной ответственности участников ООО «Установка +», но безуспешно.

Общая юрисдикция.
Г.В.Карпук потребовала в Калининском райсуде Челябинска привлечь участников ООО «Установка +» к субсидиарной ответственности по долгам общества на основании ст. 53.1 ГК. Однако суд ее требования отклонил, «поскольку истцом не представлены доказательства, безусловно свидетельствующие о недобросовестности и (или) неразумности действий (бездействия) ответчиков».
Судебная коллегия по гражданским делам Челябинского областного суда эту позицию поддержала. Сам по себе факт необращения ответчиков с заявлением в суд о признании общества несостоятельным не является достаточным основанием для признания недобросовестности хозяйственной деятельности его участников и, как следствие, взыскания с них образовавшейся задолженности в субсидиарном порядке, указала апелляционная коллегия.
Судебная коллегия по гражданским делам Седьмого кассационного суда общей юрисдикции оставила решение суда первой инстанции в силе. Истцом не представлено доказательств подтверждения факта инициирования контролирующими лицами вывода из имущественной сферы общества ликвидных активов и тем самым исключается привлечение их к субсидиарной ответственности.
Судья Верховного суда отказал в передаче кассационной жалобы на рассмотрение судебной коллегии ВС.

Конституционный суд.
Г.В.Карпук оспорила в Конституционном суде соответствие Конституции положение п. 3.1 ст. 3 ФЗ «Об ООО», которое служит основанием для привлечения к субсидиарной ответственности указанных в п. 1-3 ст. 53.1 ГК РФ руководителей и бенефициаров по неисполненным обязательствам исключенного из ЕГРЮЛ общества как недействующего по заявлению кредитора – физического лица, обязательство общества перед которым возникло не в связи с осуществлением кредитором предпринимательской деятельности, если на момент исключения общества исковые требования такого кредитора к обществу удовлетворены судом.

Конституционный суд остановился на следующих моментах:
• Завершение деятельности юрлиц представляет собой протяженные во времени, многостадийные ликвидационные процедуры, направленные в том числе на обеспечение интересов их кредиторов. Указанные процедуры, как правило, связаны со значительными временными и финансовыми издержками, желание освободиться от которых побуждает контролирующих общество лиц к уклонению от исполнения установленных законом обязанностей по ликвидации юридического лица;
• Исключение недействующего юрлица из ЕГРЮЛ является вынужденной мерой, приводящей к утрате правоспособности юрлицом, минуя необходимые, в том числе для защиты законных интересов его кредиторов, ликвидационные процедуры. Именно это и побудило законодателя в декабре 2016 году в п. 3.1 ст. 3 ФЗ «Об ООО» предусмотреть компенсирующий негативные последствия прекращения ООО без предваряющих его ликвидационных процедур правовой механизм, выражающийся в возможности кредиторов привлечь контролировавших общество лиц к субсидиарной ответственности, если их недобросовестными или неразумными действиями было обусловлено неисполнение обязательств общества;
• Долг, возникший из субсидиарной ответственности, подчинен тому же правовому режиму, что и иные долги, связанные с возмещением вреда имуществу участников оборота (ст. 1064 ГК);
• Неосуществление контролирующими лицами ликвидации ООО при наличии на момент исключения из ЕГРЮЛ долгов общества перед кредиторами, тем более в случаях, когда исковые требования кредитора к обществу уже удовлетворены судом, может свидетельствовать о намеренном, в нарушение предписаний ст. 17 (ч. 3) Конституции, пренебрежении контролирующими общество лицами своими обязанностями, попытке избежать рисков привлечения к субсидиарной ответственности в рамках дела о банкротстве общества, приводит к подрыву доверия участников гражданского оборота друг к другу, дестабилизации оборота, а если долг общества возник перед потребителями – и к нарушению их прав, защищаемых специальным законодательством о защите прав потребителей;
• Само по себе то обстоятельство, что кредиторы общества не воспользовались возможностью для пресечения исключения общества из ЕГРЮЛ (подав мотивированное заявление), не означает, что они утрачивают право на возмещение убытков на основании п. 3.1 ст. 3 ФЗ «Об ООО» (в особенности, если кредиторы – не субъекты предпринимательской деятельности);
• При этом доказывание кредитором неразумности и недобросовестности действий лиц, контролировавших исключенное из реестра недействующее юрлицо, объективно затруднено. Кредитор, как правило, лишен доступа к документам, содержащим сведения о хозяйственной деятельности общества, и не имеет иных источников сведений о деятельности юрлица и контролирующих его лиц;
• Соответственно, предъявление к истцу-кредитору (особенно когда им выступает физическое лицо – потребитель, хотя и не ограничиваясь лишь этим случаем) требований, связанных с доказыванием обусловленности причиненного вреда поведением контролировавших должника лиц, заведомо влечет неравенство процессуальных возможностей истца и ответчика, так как от истца требуется предоставление доказательств, о самом наличии которых ему может быть неизвестно в силу его невовлеченности в корпоративные правоотношения;
• По смыслу ст. 3 ФЗ «Об ООО», если истец представил доказательства наличия у него убытков, вызванных неисполнением обществом обязательств перед ним, а также доказательства исключения общества из ЕГРЮЛ, контролировавшее лицо может дать пояснения относительно причин исключения общества из этого реестра и представить доказательства правомерности своего поведения. В случае отказа от дачи пояснений (в том числе при неявке в суд) или их явной неполноты, непредоставления ответчиком суду соответствующей документации бремя доказывания правомерности действий контролировавших общество лиц и отсутствия причинно-следственной связи между указанными действиями и невозможностью исполнения обязательств перед кредиторами возлагается судом на ответчика.
• Само по себе исключение ООО из ЕГРЮЛ как недействующего не может служить неопровержимым доказательством совершения контролирующими общество лицами недобросовестных действий, повлекших неисполнение обязательств перед кредиторами. Соответственно, лицо, контролирующее общество, не может быть привлечено к субсидиарной ответственности, если докажет, что при той степени заботливости и осмотрительности, какая от него требовалась по обычным условиям делового оборота и с учетом сопутствующих деятельности ООО предпринимательских рисков, оно действовало добросовестно и приняло все меры для исполнения обществом обязательств перед своими кредиторами.

Конституционный суд подчеркнул, что сделанный им вывод, связанный с предметом рассмотрения по данному делу, сам по себе не может рассматриваться как исключающий применение такого же подхода к распределению бремени доказывания в случаях, когда кредитором выступает иной субъект, нежели физическое лицо, обязательство общества перед которым возникло не в связи с осуществлением кредитором предпринимательской деятельности.

Итого.
Конституционный суд признал положение п. 3.1 ст. 3 ФЗ «Об ООО» соответствующим Конституции. Однако выявленный в Постановлении конституционно-правовой смысл п. 3.1 ст. 3 ФЗ «Об ООО» является общеобязательным, что исключает любое иное его истолкование в правоприменительной практике.